Ни источники, ни логика не позволяют нам утверждать, как это делают некоторые историки, что Гуго снял осаду Рима и помчался в Северную Италию сражаться с сарацинами. О набегах сарацин на Италию в 933 году рассказал только Флодоард, который вместе с тем забыл упомянуть о двух набегах 934 и 935 годов, описанных Лиутпрандом и арабскими хронистами. В связи с этим возникает подозрение, что франкский историк перепутал даты, что случалось с ним не раз.
В арабских источниках говорится о том, что в 935 году, как и в предыдущем, 934-м, сарацины отправились из Северной Африки в Лигурию. Кульминацией этого похода под предводительством Якуба-бен-Изака стал опустошительный грабеж, устроенный полчищами сарацин в Генуе. Предположительно, во время именно этой вылазки отдельные группы мусульман перебрались через Апеннины и дошли до города Акви, жители которого после жестокой битвы уничтожили эти группы захватчиков.
Ни в одном из источников не говорится об ответных действиях короля. Сопротивление набегам венгров или сарацин, скорых на подъем, внезапно прекращавших и возобновлявших военные действия, представлялось практически невозможным для представителя центральной власти, которому нужно было время, чтобы собрать войско. От сарацин и от венгров города оборонялись своими силами, поэтому такое сопротивление было, как правило, слабым, непостоянным и неэффективным[6].
В конце 934 и начале 935 года Гуго хотя и не сражался с сарацинами, но оказал сопротивление другому, неожиданно появившемуся врагу, который не собирался, подобно венграм или сарацинам, захватить как можно больше трофеев, пленников и быстро убраться восвояси. Он намеревался завладеть если не всем королевством, то, по крайней мере, Веронским маркграфством. Этим врагом был Арнульф Баварский.
На протяжении почти 40 лет — с момента гибели Арнульфа Каринтийского — германские князья не интересовались итальянскими делами, поскольку постоянно вели войны с норманнами, славянами, венграми, которые опустошали их владения.
Арнульф Баварский в 910 году наследовал своему отцу Лиутпольду, павшему в битве с венграми, и заявил о себе как о предприимчивом и смелом человеке, защищая независимость своего герцогства от притязаний на нее королевской власти и доблестно сражаясь с варварами.
Торговые и религиозные связи между Италией и Баварией были достаточно сильными, и представители обеих сторон, как правило, встречались в Вероне, добираясь до нее по мосту через реку Адидже. Из всех итальянцев жители Вероны наиболее полно осознавали значимость фигуры Арнульфа, и именно они снабжали его сведениями обо всем, что происходило в Итальянском королевстве. Поэтому было бы вполне логичным, если бы веронцы, подняв мятеж против собственного короля, стали искать поддержки у Арнульфа Баварского. Кроме того, герцог обеспечил себе тыл, заключив в 927 году соглашение с венграми, и, по всей видимости, заявил о своих намерениях вмешаться в дела Италии[7].
К заговору, который возглавил Милон, граф Веронский, примкнули епископ Ратхерий, значительная часть городского духовенства и многие местные именитые граждане.
Выявить причины, которые привели к заговору, а тем более определить вклад, внесенный в дело каждым конкретным участником, не представляется возможным. Например, совершенно непонятно, что подтолкнуло к мятежу Милона, который получил графский титул именно от Гуго. А вот Ратхерия с королем действительно связывали не самые дружеские отношения.
История Ратхерия настолько показательна, что стоит рассказать о ней поподробнее.
Ратхерий был монахом в Лоббе; в Италию он приехал вместе с Хильдуином Льежским, священником из знатного рода, который отчаялся получить епископский сан в родном городе и перебрался в Италию, в надежде преуспеть при дворе Гуго, своего дальнего родственника. Гуго пообещал Хильдуину сан архиепископа Миланского, как только кафедра освободится, и временно сделал его епископом Вероны. Ратхерий, в свою очередь, надеялся занять место Хильдуина в Вероне, когда тот уедет в Милан.
Ламберт, архиепископ Миланский, умер 10 июня 931 года, и ему на смену призвали Хильдуина. За паллием и благословением понтифика он послал в Рим своего друга Ратхерия, и тот не преминул воспользоваться представившейся возможностью и связями в курии, чтобы заручиться поддержкой Иоанна XI и его советников в своих притязаниях на веронскую кафедру. К тому же обстановка в Вероне на тот момент благоприятствовала его избранию.
Ратхерий был образованным, набожным и аскетичным монахом: в вопросах религии и морали он не признавал компромиссов. К епископскому сану он стремился не из честолюбия, а из ревностного благочестия. Он страстно жаждал обрести власть, которую хотел употребить для проведения необходимой, с его точки зрения, реформы нравов духовенства и паствы. Однако этот добродетельный монах обладал скверным характером и чрезмерно острым языком.
Гуго не знал, что делать с таким епископом: на епископской кафедре ему был нужен человек, готовый всецело повиноваться светской власти. Поэтому, по всей видимости, король намеревался предложить Вероне — городу, имевшему важнейшее стратегическое значение, — вместо Ратхерия другого епископа. На это место претендовали трое: некий уроженец Аквитании, имя которого нам неизвестно; Гарафрид, не менее таинственный персонаж, и его племянник Манассия, уже избранный епископом в Арле.
Заинтересованность Иоанна XI в избрании Ратхерия епископом Веронским стала для короля весьма неприятной неожиданностью. С одной стороны, было бы политически недальновидно противоречить Папе, который, как надеялся Гуго, рано или поздно все-таки согласился бы возложить на его голову императорскую корону. В то же время Гуго меньше всего хотел отдавать Верону столь несговорчивому и негибкому человеку, каким был Ратхерий. Безусловно, король, прибегнув к своим обычным ухищрениям, нашел бы способ обойти рекомендацию понтифика, не обидев его, если бы Ратхерий не заболел так тяжело, что его друзья объявили о его скорой кончине. Гуго поверил их словам о том, что Ратхерий стоит на краю могилы, и согласился на его избрание, считая, что оно не будет иметь никаких последствий. Вместе с тем он показал, что хотел угодить Папе и остальным друзьям Ратхерия. Сразу же после избрания Ратхерий внезапно выздоровел, а Гуго пришел в ярость, поняв, что его обвели вокруг пальца. Нет, пока он жив, Ратхерию не видать кафедры, которую он у него выманил! Поэтому он потребовал передать часть доходов с епископства в пользу королевской казны, и Ратхерий, который прекрасно знал свои права и обязанности, немедленно взбунтовался. Гуго не мог объявить избрание чрезмерно независимого прелата недействительным; но он не мог и заставить его повиноваться. Поэтому король начал плести интриги, с помощью которых он надеялся вынудить Ратхерия отречься от сана или же перейти в открытую оппозицию, что дало бы Гуго возможность сместить его, обвинив в измене. В конечном счете Ратхерий действительно примкнул к заговорщикам, поддерживавшим Арнульфа Баварского[8].
Некоторые представители духовенства разделяли претензии епископа Вероны к королю. А знатные горожане надеялись на то, что со сменой правителя Италии вновь наступят счастливые времена, как при Беренгарий, когда Верона, любимый город государя, практически была второй столицей и пользовалась всеми столичными привилегиями.
Осенью 934-го или зимой 935 года Арнульф пересек долину реки Адидже с отрядом, собравшим весь цвет его герцогства. В отряде был Адальберт, епископ Зальцбурга, который не отправился бы в путь без группы помощников, а там, где были епископы, нашлось место и для графов.
Милон и Ратхерий отворили ворота Вероны, а оттуда герцог решил направиться к Милану и Павии. Арнульф и веронцы рассчитывали на то, что к ним примкнут епископы и знатнейшие феодалы Итальянского королевства, но этого не произошло. Гуго без всякой спешки собрал войско и выступил к Вероне, выслав вперед несколько конных отрядов, которые перекрыли все дороги на восток.
Единственное крупное сражение произошло в Буссоленго, где королевские войска одержали внушительную победу. Армия герцога понесла огромные потери, многие его воины разбежались. Сам Арнульф был ранен в бою и решил немедленно отступать в Баварию, взяв в заложники Милона, чтобы иметь возможность повторить вылазку в другое время и с бо́льшими силами.
Однако Милон, видя, какой оборот принимают события, успел скрыться. Он более не обольщался насчет Арнульфа и союза с ним. Более того, он уверился в том, что новый поход также не имел бы успеха, поскольку крупные феодалы, не поддержавшие инициативу первого похода, не одобрили бы и второй. Немного поразмыслив, Милон перешел от Арнульфа на сторону Гуго. Один из его братьев вместе с кучкой вассалов открыто взбунтовался, забаррикадировался в Веронском замке и какое-то время выдерживал осаду герцога.
